Ты прости, я давно не писала писем.
Ты же знаешь, у меня то февраль, то осень…
Ты же знаешь, я тебя – сильно.
И я знаю. Ты меня – очень.
Мы с тобой дурные, наверное.
Все у нас, как всегда, неправильно.
Между пальцев уже не первая.
Видно, взрослыми так и не стали мы.
От Просвещения до Авиамоторной почему-то не ходят автобусы.
Между нами, как в песне, лишь восемь часов без сна –
Километры путей или взлетные полосы…
Только та, подколодная, у нас на двоих одна.
Скажи, милая, а помнишь ты две тысячи седьмой?
То последнее наше полувместе лето?
Казалось впереди – Такая Жизнь!, и все нам с тобой,
Крутые повороты, и к черту все запреты.
Что теперь, скажи, между нами?
Мой московский, твой ленинградский?
Кремль, Кремль, Вас Смольный вызывает!..
Малыш, а ты веришь еще в те сказки?
Старый Кенигсберг, Кент, Davidoff, обещаю.
На прокуренной кухне далеко за полночь.
Но...три дня, и вокзал. Друзья провожают.
Не реви только, Nokia в помощь.